“Сын” Флориана Зеллера на сцене московского РАМТ

Триумфальный режиссерский дебют Флориана Зеллера «Отец» стал для меня главным фильмом прошлого «Оскара». Фильм простой и безотказный как автомат Калашникова – валит наповал. Режиссерский стиль дерзкого выскочки киноакадемиков не впечатлил, а вот главная роль (сэр Энтони Хопкинс) и сценарий стали золотыми. Что всколыхнуло и без того огромный интерес к творчеству Зеллера, который, напомню, уже все всем доказал как литератор и драматург. Его трилогия «Отец», «Мать» и «Сын» захлестнула репертуар даже московских театров. Собственно, в настоящее время сам Зеллер заканчивает фильм по пьесе «Сын». На постановку «Сына» я и отправился в РАМТ (Российский Академический Молодежный Театр). По итогам просмотра предположу, что у Зеллера просто нет шансов не сделать по этому материалу крутое кино.

– Хит масштаба мировой театральной сцены.

Это условная трилогия. Ничем не связана сюжетно, только идейно. Хотя Зеллер грамотно кинул мостик к успеху «Отца» – в «Сыне» нашлась небольшая роль и для Энтони Хопкинса. Но это другая история. Отдельный бытовой кошмар и обрушающая мир персонажей драма. В Москве постановка попала в руки Юрия Бутусова, сделавшего себе большое театральное имя на Шекспире и Чехове. А это лучший фундамент для авторских импровизаций. Творческий почерк Бутусова не гонится за дешевым эпатажем, но предлагает любопытные интерпретации. Театр в Москве вообще прекрасно себя сегодня чувствует – современные технологии он успешно освоил и нередко выдает на сцене картинку настоящего блокбастера. Театр научился быть зрелищным, когда это необходимо. При этом, здесь есть признаки и общего упадка сегодняшнего времени – исчезают личности, имя которых является народным брендом. Миронов-Машков-Хабенский – я не могу сегодня назвать претендентов, готовых бросить им вызов. Горизонт пуст. Но это проблема другого характера – у российского театра реально сильная школа постановщиков, а актёрский состав именно что очень качественный в массе. В нашем кино это почему-то не работает, а в театре – отлаженный конвейер. «Сын» Бутусова не слепит своими афишами. Там только Зеллер и Бутусов, а в итоге – прекрасный спектакль.

– Такая вокруг жизнь. Рядом бушуют самые фантастические сюжеты.

Хорошая театральная постановка ничем не отличается от хорошего кино. Показатель может быть только один – эмоциональная вовлеченность зрителя. Язык автора должен быть интуитивно понятен залу, образы должны впечатлять, а динамика сюжета обязана увлекать. У Бутусова все это работает, хотя он выбрал довольно своеобразный художественный стиль. В то время, как сам француз Зеллер конвертирует свое кино в британский стиль как более комфортный интернациональный кино-язык – Бутусов играет во французские «матрешки» и намеренно делает историю более французской, чем у француза Зеллера. Вся постановка сделана в жанре гротеска марсельских мимов – у каждого героя белилами на лице нанесена печать его эмоции, через которую воспринимается его роль. Соответственно, в коммуницировании персонажей очень много пантомимы и  гипертрофии немого кино.

– Даже читка диалога молчащих персонажей потрясает адреналином эмоций.

Я сам очень люблю искусство пантомимы. Верю в драматический потенциал клоунады. Вы сами посудите, если актер может выдать весь спектр эмоций без слов, то дай ему возможность еще и попиздеть – для него это шаг назад , он любую роль способен сыграть одними бровями.

– Редкое мастерство пантомимы.

Я еще в студенчестве в одном из далеких российских городов приметил талантливый актерский коллектив, который работал именно в клоунском жанре пантомимы. Шоу были смешные и остроумные. Билеты недорогие. Но потом руководитель труппы замахнулся, как ни смешно, на Чехова и Пушкина. А навыки мастеров пантомимы никуда не делась. Эмоции историй получились… более яркими. Признаюсь, не последнюю роль сыграло то, что у Нины Заречной из тамошней «Чайки» были сиськи четвертого размера. Я был так потрясен выразительностью классического искусства, что три раза подряд сходил на спектакль, не приходя в сознание. Потом прочитал всего Чехова, Пушкина, Шекспира, Толстого просто на автопилоте. Чехова еще и задом наперёд, потому что выучил его уже наизусть. Примечательно, что именно на сегодняшнем Зеллере схлопнулась эта волнительная петля времени. Главную женскую роль в «Сыне» играла просто волшебная девушка. Рост, стать, пластика, харизма, ноги. Игра. Снова захотелось полностью отдаться Искусству.

– Талантливым шутом может стать только хороший актер.

Персонажи по ходу спектакля скидывали свои нарисованные маски, стирали грим – он больше не нужен, зритель уже сам наложил маску восприятия на каждый характер. Он уже вовлечен и беззащитен перед ужасом истории.

– Буфет давно закрыт, давайте уже заканчивать!

А сюжет снова вкрадчиво и мягко затягивает зрителя в напряженно-тягучий саспенс. На этот раз никаких иллюзий угасающего разума. Разрушенная семья. Отец с новой молодой женой воспитывает младенца, а бывшая жена теряет контроль над их сыном-подростком. Причем, ситуация запущена настолько, что Папа забирает пацана в свою новую семью, чтобы разобраться во всем лично.

– Не каждый взрослый может себе признаться, что не знает как исправить свои ошибки.

После «Отца» зритель уже ищет подвоха в каждой детали. Мальчик непрост. Он сын, но уже не тот сын, кем был прежде. А Папа от него не отрекается, лихорадочно ищет варианты вернуть все в норму. Линия разлома семьи прошла прямо по душе пацана. И кто этот искусный манипулятор сейчас – непонятно. Возможно, какая-то демоническая сущность, выпущенная отчаявшимся разумом для отмщения. Или же юношеский максимализм, инвертированный в отрицание смысла жизни. Неясная одержимость деструктивностью. Но какова цель? При такой-то нежной любви к смертельному оружию и ненависти к людям. Развязки ждешь с очень тяжелыми предчувствиями. Которые вас, дорогие зрители, конечно же не обманут!

– Обязательно порадуем!

Мне очень понравился спектакль, я его готов рекомендовать любому. Мне не мешали гротеск и эксцентричность постановки, они смотрятся легко и зрелищно. Учитывая, что некоторые элементы спектакля сделаны вообще нестандартно – с крутым живым вокалом и драйвовыми танцевальными флэшками. Мастерская работа.

Но этот тяжелый сюжет гораздо интереснее будет посмотреть в интерпретации самого Зеллера. Его «Сыну» нужна бытовая серьезность, которая потребует другой драматургии. Очень жёсткой убедительности. У Зеллера запутавшегося папу играет Хью Джекман, а не лысый марсельский чарли-чаплин. А пацана играет маньячный подросток, а не пятидесятилетний дяденька в шапочке-петушок.

– Маньячный мальчик в фильме Зеллера.

– Молодая женушка у Зеллера меня не впечатляет. Срочно все переснимите с Викторией Тиханской!

– А Папа и так не подкачает.

Лично я фильм «Сын» после просмотра спектакля стал ждать с утроенным нетерпением. Ну и, конечно же, прямо сейчас покупаю билеты на третий элемент творческого паззла Зеллера, «Мать».

– Зеллер. Ну ептвою “Мать”. Совсем уже “на дне”, нельзя же так.